Гром и молнии одесского фестиваля немого кино
Два из трех дней 4-го Фестиваля немого кино прошли под знаком грозы. Во второй день разбушевавшаяся стихия отменила показ второго фильма, а на третий день кинолюбители переместились с причала под землю – в концертно-выставочный зал морвокзала.
День второй – под вспышками молний.
Второй день начался с шедевра немецкого кинематографа «Последний человек» 1924 г. под аккомпанемент россиян Сергея Летова и Владимира Голоухова. Благодаря этой ленте Фридрих Мурнау вошел в число крупнейших мастеров киноэкспрессионизма. История о швейцаре, которого по старости лет разжалуют в «туалетную» служку у умывальника – одновременно и трагична, и комична. Не представляющий своей жизни без мундира с позолоченными галунами и пуговицами, пользующийся глубоким уважением дома и на улице, старик лишается всего в один день, в прекрасный день свадьбы своей дочери. Как ему явиться домой? Как вернуть себе себя вместе с отнятым мундиром? История на экране – практически без слов. Настолько выразительна игра давно покойного Эмиля Яннингса, что их просто не нужно.
«Сейчас так не играют лицом», – практически после каждого крупного плана раздавалось в импровизированном зале причала на раскладных стульях.
«Последний человек» – это еще и операторский эксперимент. Это сегодня никого не удивишь спецэффектами и наезжающими камерами, а в те годы Мурнау совершил настоящую революцию, заставив камеру двигаться. Именно на съемках «Последнего человека» впервые в кинопроизводстве использовали операторскую тележку. Ее смастерили из подручных средств – на легкие разборные рельсы установили обычную детскую коляску. Панорамы, отснятые с этого нехитрого устройства, проходят через всю ленту: камера соскользнет вдоль гостиничного холла, ездит лифтом, передвигается вместе с героями и т.д.. Еще одно новшество – зыбкая субъективная камера, которая показывает мир глазами пьяного человека. Мурнау первым придумал, как поставить зрителя на точку зрения персонажа в состоянии измененного сознания.
Интересно, что изначально у фильма была другая концовка, печальная. О чем свидетельствует и единственный интертитр ленты: «На этом месте история должна закончиться. Потому что чего ждать больному пожилому человеку в конце жизни, кроме смерти? Но автор пожалел нашего героя, и дарит истории счастливый конец, почти невозможный в реальности». Конечно же, дело было не в жалости, а в элементарной коммерции. Для проката в Голливуде руководство студии UFA настояло, чтобы Мурнау завершил ленту хэппи-эндом.
Впрочем, в Одессе кроме музыки россиян к ленте прибавилось еще несколько спецэффектов: яркие вспышки молнии, взрывы грома и порывистый ветер. Под шквальными порывами многие зрители поспешили в укрытие. А после и вовсе сорвался дождь, отменив показ второго фильма «Хлеб» в музыкальном сопровождении белорусов Port Mone.
День третий – под землей.
Впрочем, белорусы все-таки выступили. И «Хлеб» показали, просто днем позже и уже не под вспышками молний, а в зале Концертно-выставочного комплекса морвокзала. Интересно, что «Хлеб» в СССР запретили на третий день после выхода в прокат.
По сценарию, красноармеец Лука возвращается в родное село после войны и затевает создание коллективного хозяйства. Землю для этого хозяйства отбирают у крестьян (“кулаков”), зерно на посев отбирают у мещан. Основной конфликт происходит по линии борьбы с кулаками, дополнительный – противостояние главного героя с собственным отцом. Старик не верит, что «краденое зерно взойдет на краденой земле». Но когда оно все-таки всходит, дед соглашается с сыном: ради общего блага можно нарушать писаные и неписаные законы. «Хлеб» показывает советизацию села очень жестко и даже правдиво, хотя и с точки зрения самих советизаторов. Несмотря на все благие намерения, фильм получился почти антисоветским. Интересно, что «Хлеб» сильно перекликается с «Землей» Довженко, хотя и вышел раньше – в 1929 г. Но в отличии от «Земли», получившей успех в Европе, «Хлеб» оказался потерянным на пыльных полках архива. Далеко не каждый киновед знал о его существовании. И это несмотря на весьма искусную работу оператора Алексея Панкратьева.
Вертикальные ракурсы, замедленная съемка и даже так называемый “эффект 25-го кадра” был использован в этой ленте. Да и Лука Ляшенко, и Федор Гамалей справились с актерской задачей «на ура». К слову, «Землю» показывали на одном из минувших фестивалей.
Нужно отметить, что музыкальные искания белорусов прекрасно дополнили ленту «Хлеб».
Следующим фильмом стала американская комедия «Патси» – про девушку, которая никак не найдет общий язык с мужчинами на фоне разгульной жизни тогдашних флапперов. Несмотря на простые шутки того времени, зал регулярно взрывался хохотом.
Живым голосом немой картины стал одесский джазмен Юрий Кузнецов. Он не только виртуозно вел сюжетную линию на фортепиано, но в нужные моменты храпел и даже мурчал в микрофон.
А завершился фестиваль выступлением эпатажных Dakh Daughters Band.
Оксана Маслова
Фото: Николай Вдовенко
