Одессит дебютировал в «Богеме» в Венской опере
25-летний одессит Игорь Онищенко дебютировал в «Богеме» в Венской опере. Он — самый молодой солист театра-законодателя оперного искусства в мире. А директор оперы штуливо называет его Baby-Sänger. Игорь учился в юридической академии и консерватории. В 2015 году на конкурсе «Neue Stimmen» в Германии его заметил директор Венской оперы Доминик Мейер и пригласил выступать. Так началась австрийская карьера одессита. Культурометр расспросил Игоря Онищенко, каково ему было дебютировать в Венской опере, переехать в столицу Австрии и о самой большой творческой мечте.
— Как впечатления от дебюта в «Богеме»?
— Совершенно сказочные. Прожил за вечер чужую жизнь. Очень яркую и интересную, со своими радостями и проблемами, но самое главное, окутанную абсолютно гениальной Музыкой, отчего мой персонаж, равно как и другие, и без того выпукло прописанные в либретто, обретал на выхлопе совершенно сумасшедший эмоциональный эффект жизненности. Большой радостью было испытать впечатление крещендо в энергетике зала, когда я вышел на поклон — от дежурных аплодисментов до реальной мощной волны позитива, которая просто окатила общим гулом одобрения и криками «Браво».
За кулисами премьеры «Богема»
Но ещё большей радостью было одобрение моих старших коллег (все уже эту оперу исполняли многократно, как здесь, так и по всему миру), которые прямо во время спектакля после довольно удачно спетой и сыгранной мною первой сцены, в моменте, где мы по режиссуре должны чокаться и выпивать, дружно из-подтишка хвалили и поздравляли. А также деловито-ласковое одобрение после спектакля нашего замечательного дирижёра Сперанцы Скапуччи, так как максимум из пожеланий и задач, поставленных ею, мне удалось выполнить. Ну и вишенкой на торте был маленький комментарий в Фейсбуке моего директора театра, который меня сюда два года назад взял, и который шутя называет меня Baby-Sänger (я самый юный солист Венской оперы) — он написал «Малыш Игорь становится совсем большим». Вообще я хочу сказать, что работать в такой команде — это высшее из профессиональных удовольствий.
— Самая сложная партия, которую вы исполняли?
— Знакомство с каждым композитором, также, как и с каждой новой персоной, несёт ряд трудностей. Ведь у каждого свой характер, свои манеры, воспитание и особенности языка. Я считаю себя человеком, который, в общем-то, сойдётся с кем угодно. И поэтому непроходимых трясин в отношениях мне ещё никогда преодолевать не доводилось. Начнём с языка и воспитания. Допустим, после знакомства с Моцартом, из которого мне доводилось петь Мазетто в «Дон Жуане», Антонио и Фигаро в «Свадьбе Фигаро», чувствуя «преемственность поколений» (иными словами- музыкальных традиций), выучивание и исполнение белькантовых ролей Россини и Доницетти не составляло особого труда. Они все родственники.
Проблематично было разве что учить действительно много в короткие отрезки времени. В феврале мне нужно было чуть ли не за две недели выучить во время уже сценических репетиций партию Дандини из «Золушки», поскольку был риск, что заявленный на эту роль исполнитель, серьёзно приболевший, отменит своё выступление и впрыгнуть за него должен буду я как кавер.
В опере «Фигаро»
В этой опере чувствуется, что на волне куража от успеха «Севилльского» 25-летний Россини изощрялся как мог, и написал просто тонну искромётной музыки в двух томах. Почти больше всех там досталось именно баритону Дандини, с его обилием колоратур (которые я никогда не исполнял и надо было переучивать мой вокальный аппарат) и текста, подчас абсолютно не связанного с сюжетной линией, отчего его было трудно запоминать. Но и тут как-то я пристроился. Поскольку учить Россини — кошмар, а исполнять — огромное удовольствие. Слава Богу, всё обошлось, и заявленный солист выздоровел и спел на ура все спектакли, но меня эта роль очень обогатила и я подобрал ключик к Россини, буду знать впредь, как должно приступать к его работам. Вообще с каждой новой ролью, каждым новым композитором я чувствую, как сильно расту.
— Что сложнее – учиться на юриста или петь в опере?
— Юрист и певец, в общем-то, ремёсла довольно смежные. Я уж не говорю об адвокатах, которые по факту обязаны быть артистами. Но в плане запоминания огромных объёмов разного рода информации и «тусовочности» в социуме, мы очень похожи. Нет юриста без связей, равно как и нет асоциального певца. Пласидо Пласидович Доминго как самый, пожалуй, яркий пример успешнейшей «социализации» в МИРЕ, не то, что только в оперных кругах, как-то сказал: «Скромность — синоним бездарности».
И пожиная плоды удачных знакомств, завязанных через кровопролитное преодоление собственной робости и интроверсии, я мысленно его за эту фразу благодарю. В юракадемии я учился на Судебно-административном факультете. Но бремя ответственности, возложенное на судейство как институт, либо бумажная рутина исполкомовских дядей и тётей меня не прельщали. С другой стороны, я допускаю, что в какой-то из параллельных вселенных сидит Игорь — работник юр-отдела при каком-нибудь крупном предприятии (может, и при театре тоже). Это образование, хоть я и не помню уже больше половины из прослушанных и сданных мною дисциплин, дало мне приблизительное понимание мироустройства и научило меня учиться и находить какую-либо нужную мне информацию. Научило меня уверенности в себе. Привило отношение к тому, что общение с разными серьёзными и важными людьми — это нормально и не нужно ни к кому относиться, как к небожителям. И, самое главное, как это не парадоксально звучит, обучение в юр-академии дало мне колоссальную сценическую практику в таких масштабах — которых ни один мой товарищ из консерватории однозначно получить бы не мог: я пел на всех мероприятиях общевузового, общегородского и общегосударственного значения, бесчисленные концерты и банкеты. За что я очень благодарен альма-матер.
— Что самое сложное в переезде из Одессы в Вену?
— Разрыв с семьёй, а также с родной консерваторией, любимым педагогом. С одной стороны, я обретал то, ради чего учился, с другой стороны, было немного досадно уезжать, не поставив точку в образовании, без ощущения того, что наша работа с «вокальным папой», моим педагогом Юрием Николаевичем Бучкой проделана на 100%. Кроме того, в нашей консерватории — замечательные педагоги по музыкальным и теоретическим дисциплинам, истинные мастера своего дела, занятия с которыми — большое удовольствие.
Но судьба распорядились так, что я попал в мировую столицу Музыки и продолжил обучение здесь, в Венской консерватории, у весьма именитой певицы, Каммерзэнгерин (звание типа Народной артистки, только ещё круче), потрясающей болгарки Елены Филиповой. С ней я абсолютно органично, без швов и антагонизма со старыми навыками смог продолжить совершенствование вокальной техники, начатое в Одессе. А это большое везение, поскольку на практике очень часто бывает, что разные «школы» и педагогические вкрапления вносят в вокал студентов жуткую пестроту и неразбериху.
Игорь Онищенко слева
— Какие партии мечтаете исполнить в Венской опере?
— Ведущие роли белькантового репертуара, замечательные классические постановки которых здесь ещё есть. Это Белькоре в «Любовном напитке» (в великолепной постановке Отто Шенка), Фигаро из «Севильского» Гюнтера Реннерта. Марчелло в дзефиреллевской «Богеме». Несколько модерново поставленный, но с красивым костюмом баритоновый «мастхэв» — Дон Жуан Моцарта (где, как не в Вене!!!). Когда чуток поднаберу в весе, мечтаю спеть здесь Тореадора в дзефиреллевской «Кармен», а когда уж совсем заматерею — Барона Скарпиа в «Тоске» Пуччини, в просто изумительной по красоте и мощности постановке Маргарете Валльман. 600-й спектакль которой я спел в январе в роли Шярроне, с восторгом наблюдая игру великолепного Эрвине Шротта — Скарпии и Анджелы Георгиу — Тоски.
— Ваш самая большая оперная мечта?
— Сделать Одесский театр достойным конкурентом на мировом оперном рынке. Приглашать мировых оперных звёзд, чтобы одесская публика снова стала, как в пушкинские времена, мерилом истинного качества. Обеспечить штатным солистам театра возможность постоянной фриланс-работы по миру, потому что ничто так не мотивирует и не освежает мозги, как работа с новыми коллективами на новом месте. Привлечь гигантов медиа-бизнеса типа телеканалов Mezzo, Arte и т.п., чтобы наши постановки транслировались по всему миру в кинотеатрах и на телевидении. Создать звукозаписывающий лейбл, чтобы записи нашего оркестра и солистов стояли в Зальцбурге во время фестиваля на полках медиа-магазинов по соседству с записями лейблов Сони, Декка и Мариинского и даже Пермского (!!!) театров. Ну и, самое главное, дать возможность потрясающе талантливой креативной одесской молодёжи реализации как в-, так и при нашем театре. И речь идёт не только о выпускниках и даже студентах консерватории, которым, как правило, невозможно найти трудоустройство по специальности сейчас. А в целом: о дизайнерах, программистах, художниках, журналистах, писателях и бухгалтерах с юристами тоже. Хватит ли у меня духу и сил. Захочу ли я класть свою жизнь на это дело — не берусь утверждать… Но мечта — она на то и мечта.
Беседовала: Оксана Маслова
Фото: Игоря Онищенко
