Стивен Спилберг: “Мои бабушки и деды по материнской линии родом из Одессы”

Накануне выхода на экраны своего нового масштабного кино Стивен Спилберг поделился планами на будущее, а также рассказал немного интересных фактов из своей биографии.

 

Мой новый фильм называется “Шпионский мост”. Он рассказывает о том, как ЦРУ вело переговоры с Советским Союзом об обмене сбитого над СССР американского летчика-шпиона Фрэнсиса Гэри Пауэрса на разоблаченного русского агента Рудольфа Абеля. Этот исторический обмен произошел в Берлине в 1962 году. Там же, в Берлине, я и снимал свою картину. Более того, обмен шпионами мы снимали на Глиникском мосту — том самом, где меняли настоящих шпионов. А главную роль у меня сыграл мой старинный приятель Том Хэнкс. Он играет человека, без которого этот обмен был бы невозможен — бруклинского адвоката Донована, которому ЦРУ поручило вести это дело.

При этом я старался показать работу шпионов без прикрас и гламура. Это вам не Джеймс Бонд — в жизни реальных шпионов нет места скоростным тачкам и секси-красоткам. Зато есть довольно серая, кропотливо-обыденная работа. Кстати, к нам на съемки заезжала канцлер Германии Ангела Меркель. Это было забавно. На улице — холодрыга, просто какой-то отчаянно злой дубарь. Мы все были одеты кто во что горазд, словно Эверест собрались покорять. И тут приезжает Меркель, а на ней какое-то легкое платье и пиджачок. Мне даже смотреть на нее было холодно, а ей все нипочем!

Я очень люблю Украину. Ведь, если вы не знали, во мне течет украинская кровь: мои бабушки и деды по материнской линии родом из Одессы. И у нас дома часто готовили борщ. Более того, в 2006 году мне посчастливилось побывать в Киеве — я представлял там картину о Холокосте. Помню, как сошел с трапа самолета и сказал: “Я дома”. Первым местом, куда я тогда направился, был Бабий Яр — я просто обязан был побывать там и увидеть это страшное место своими глазами. Я был возле громадного советского памятника, возле миноры… Помню, как меня больше всего поразило, что в каких-то ста метрах от места, где истребляли людей, продают хот-доги. А само место… я его не прочувствовал полностью: время сильно его осовременило, по сути, стерло сам яр, изменило ландшафт. Лишь когда я увидел старые фотографии и карты яра, когда сопоставил яр прошлый и яр нынешний, у меня в голове наконец-то все прояснилось. Кстати, тема Холокоста тревожила и волновала меня всегда: именно история Бабьего Яра в свое время натолкнула меня на идею снять “Список Шиндлера”.

Мой отец был инженером. И однажды он побывал в СССР — в рамках какой-то программы по обмену опытом. Причем умудрился он сделать это в самый разгар холодной войны! Так вот, папа хорошо запомнил, как москвичи выстраивались в очередь, чтобы воочию увидеть обломки самолета “подлого американского шпиона Пауэрса”. Посмотрев на них, они подходили к группе американских инженеров, которых тоже привели на эту показательную акцию, и говорили: “Мы не желаем вам зла. Почему вы все время нападаете на нас? Оставьте уже нас в покое!

Мне кажется, Голливуд погубят раздутые бюджеты. Я лично знаю режиссеров, которые не возьмутся за картину, если у нее бюджет ниже $100 млн. А чем больше у режиссера денег, тем меньше работает его фантазия. А значит, из кино уходит настоящее волшебство, уступая место голому расчету. Извините, но это скучно.

Это очень важно — не стареть. Мне уже 68 лет — не мальчик, согласитесь. Но мне по-прежнему интересно все, что происходит вокруг меня. Я живу с широко распахнутыми глазами. Может, это потому, что у меня семеро детей. Когда ты все время проводишь среди “детского садика”, то и сам становишься моложе.

Я простой парень, без понтов и запросов. Обожаю бейсболки — у меня их дома целая коллекция. И на съемках я всегда в своей старенькой счастливой бейсболке, она у меня еще со времен “Юрского периода”. Что еще? Я фанат чая с мятой, за день выпиваю 10—12 кружек этого божественного напитка. При этом совершенно равнодушен к кофе, за всю жизнь выпил всего одну чашку. Как-то не зашло. А еще не пью спиртное и не принимаю наркотики. Я скучный, да?

Самыми кошмарными в моей жизни были съемки фильма “Челюсти”. Я ведь как всегда работаю? Я люблю точность во всем. Потому перед съемками у себя в голове выстраиваю каждый кадр, каждую сцену. Боже, об идеальном кадре я думаю даже во сне! А на “Челюстях”… В день мы снимали от силы три часа, а все остальное время занимались чем угодно, но только не работой: ждали, пока успокоится море, пока лодки правильно “заякорятся”, пока чучело акулы-убийцы заработает — оно постоянно ломалось. Причем ломалось чаще всего прямо в кадре, из-за чего весь отснятый материал шел насмарку. Я сорвал все возможные графики — снимал картину более ста дней! Это было просто ужасно. И хотя “Челюсти” сделали отличную кассу, я тогда зарекся снимать кино, в котором действие происходит на воде.

Кто-то собирает фигурки из “Звездных войн” или же бейсбольные карточки, а я — инопланетян. Спросите, какое у меня хобби, и я отвечу: пришельцы. Я обожаю рассказывать истории об инопланетянах. Думаю, меня этим заразил отец — он был поклонником фантастики. И я тоже.

Я не слишком хорош в комедийном жанре. Когда-то я собрался снимать комедию “Знакомство с родителями” (с Беном Стиллером и Робертом де Ниро), но мне запретила жена. Она сказала: “Дорогой, занимайся тем, что у тебя получается лучше. А шутки не твой конек”. К счастью, я оказался достаточно умен, чтобы прислушаться к ее совету (смеется). Но при этом я и себе остался верен: снять-то не снял, но спродюсировал картину.

Я обожаю Тома Хэнкса. Он самый гениальный актер, которого я только знаю. Он как вулкан, только вместо лавы у него идеи. Причем придумывает он их прямо на съемочной площадке, за кофе с пончиками. А еще он может заплакать за 10 секунд: сосредоточился — и уже рыдает.

 

Хочу снять фильм о братьях Райт. Эти парни были удивительными мечтателями. Они не просто витали где-то в облаках, нет — они все свои мечты воплотили в реальность. Они создали первый самолет — меня это восхищает! Самолеты — моя давняя слабость. К примеру, если чувствую себя немного подуставшим, то лучший способ разрядиться — это полетать на авиасимуляторах. Час-два такого лета — и я как новенький! Я вообще обожаю хорошие компьютерные игрушки.

Много лет мечтаю сделать какое-то нежное кино о любви. Чтоб без фальши, но чтобы все в зале рыдали. А еще безумно хочу поставить мюзикл — что-то вроде “Вестсайдской истории!

Вот чего точно никогда не буду делать, так это снимать продолжение “Инопланетянина”. Понимаете, для меня эта картина особенно личная. Если хотите, я питаю к ней самые нежные чувства. Делать сиквел… Зачем? Оригинал ему не превзойти. Он идеален.

А еще, — но это пока из далеких планов, — подумываю снять пятого “Индиану Джонса”. С Харрисоном Фордом, конечно же!

По материалам: Сегодня